Пролог

«В любом великом деле самый трудный шаг — первый. Он полон страха и сомнений, но именно он открывает путь ко всему остальному.»

Говорили древние мудрецы, греясь у костров под звёздами, что мерцали словно осколки вечности. Первый шаг — всегда самый страшный. Он как пропасть, полная теней, шёпотов и холода. Стоит только переступить её край — и перед тобой раскрывается дорога с цветами и шипами, с мечтами и испытаниями, ведущая к чему-то большему, чем ты сам можешь себе вообразить.

Я хорошо помню, как ещё мальчишкой впервые взял в руки перо. Оно казалось не игрушкой, а оружием — тонким и острым, словно клинок. Руки дрожали. Я боялся, что слова мои будут пустыми, что они утонут в пустоте детских мыслей. Но именно этот первый, робкий росчерк открыл мне путь — через леса, где деревья шептались на забытом языке, через споры с судьбой и самим собой, через любовь светлую, но не лишённую тени.

Тогда время текло иначе — не так, как теперь, когда я смотрю назад с высоты прожитых лет. История моя начинается с третьего дневника — мне было двенадцать. Первый я завёл в восемь, хотя детские годы не хотел бы считать годами — скорее, измеряю их расцветшими рощами, переливами закатов и запахами далёкого дома.

Мир тогда дышал тёплой магией: в шелесте листвы слышался зов драконов, а в отблесках солнца можно было различить тень феи. Я ещё не знал, что судьба — это не только дар, но и бремя. Что каждый выбор словно цветок, под которым скрываются корни, уходящие одновременно в радость и боль, в отчаяние и надежду.

Мои дневники были не просто тетрадями — это были ворота в попытке поймать искру вечности. Каждая строчка была тонким лучом, пробивающимся сквозь завесу детских иллюзий. Иногда в них звучала мягкая самоирония, почти светлая печаль по вещам, которые я ещё не потерял, но уже предчувствовал их утрату.

В ордене-лагере рыцарей, где я рос, учили: путь воина начинается не с меча, а с чернил. Слово — мост к вечности. Оно связывает нас с тенями предков, бродящих в тумане прошлого. Мой первый дневник, потрёпанный, с запахом кожи и сырости, был дверью — к себе, к прошлому, к будущему и к тем, кого я ещё не знал.

Каждую ночь при свете свечи я писал о сражениях с ветряными мельницами воображения, о клятвах защищать девочку с глазами цвета грозы, о страхе, о надежде, о тех словах, что не умел говорить тогда и научился произносить теперь.

Дневник стал ритуалом. Многие из нас, юных рыцарей, несли эту привычку через годы, словно факел сквозь тьму. Сейчас мне кажется: каждому человеку стоило бы вести свой дневник — не ради порядка, а ради откровения. Это разговор с собой, способ разглядеть свет в хаосе дней.

Некоторые эпизоды я вижу так, как видел их тогда — детской логикой, удивительно поэтичной. Что-то я понял лишь потом, но пишу, словно знал это всегда. Ведь правда памяти порой важнее правды фактов.

Я написал много. Может быть, даже слишком. Вероятно, никто, кроме меня, не прочтёт эти страницы. Но разве не для себя мы в первую очередь пишем? Остальные — лишь попутчики в нашем разговоре с вечностью. Здесь собраны почти все мои дневники в одну большую историю. Даже мне любопытно, что из этого выйдет. Возможно, рукопись поможет мне в будущем понять самого себя.

Если вы всё же читаете эти строки — знайте: перед вами не просто рассказ о мальчике, мечтавшем стать рыцарем. Это исповедь человека, который понял — настоящее рыцарство начинается не с доспехов и меча, а с готовности смотреть правде в глаза. Даже если эта правда касается самого себя.

Хватит размышлений. История ждёт.